Рейтинг@Mail.ru
Александр Горшков: за год до Олимпиады потерял 2,5 литра крови - РИА Новости Спорт, 29.02.2016
Регистрация пройдена успешно!
Пожалуйста, перейдите по ссылке из письма, отправленного на
Фигурное катание/коньки
Фигурное катание

Александр Горшков: за год до Олимпиады потерял 2,5 литра крови

Читать в

Александр Горшков в последние годы в основном появляется в прессе в роли президента Федерации фигурного катания на коньках России. Корреспондент агентства "Р-Спорт" Андрей Симоненко, отправляясь на разговор с шестикратным чемпионом мира и первым олимпийским чемпионом в танцах на льду, решил: ни одного вопроса об административной работе. Это интервью с Горшковым-фигуристом. Конечно, про олимпийскую мечту и про то, через что ради нее пришлось пройти.

- Александр Георгиевич, давайте мысленно отправимся в те годы, когда вы были еще маленьким. Тогда самыми популярными видами спорта в стране были футбол, бокс, хоккей - еще не канадский, а русский... Как вы попали в фигурное катание?

- Мне, когда я был маленький, выбирать не приходилось. Никто меня не спрашивал, да и я особо не понимал, что я хочу. Мне было шесть лет, и отдать в фигурное катание меня решила моя мама. Это произошло в тот год, когда я впервые пошел в школу. Она, провожая меня в один из дней, познакомилась с женщиной, которая ей рассказала, что слышала по радио о наборе детей в школу фигурного катания. Так я вместе с моим одноклассником в этой школе и оказался. С этого началась моя спортивная судьба. Шло все, надо сказать, не совсем гладко. Это был год 1952-53, искусственных катков еще не было, и фигурным катанием занимались, только когда ударят холода и замерзнет лед. А все остальное время - хореография, ОФП... Вот так до морозов я и провел несколько месяцев, а потом объявили, что будет второй этап отбора. Будут смотреть на льду, у кого какие способности, кто может кататься, а кто нет. И я должен признаться, что этот отбор не прошел. До этого никогда на коньках я не стоял - разве что во дворе в луже, прежде чем пойти на этот отбор. Вот мои потенциальные способности никого и не впечатлили. И меня отсеяли. Мама по этому поводу переживала больше, чем я, и родители, чьих детей все-таки взяли, посоветовали ей: приведите Сашу и скажите, что он болел. Так она и сделала: привела меня, а я к тому времени уже чуть подучился кататься. Подъехал к той группе, которая должна была начать заниматься, меня спрашивают: что это тебя так давно не было видно, болел, что ли? Я покраснел, потому что врать еще не умел совсем, и кивнул головой. Так и остался в фигурном катании.

 

- Фигурное катание всегда считалось "девчачьим" видом спорта. Над вами во дворе не подшучивали?

- Да во дворе я, честно сказать, бывал очень немного. Больше скажу: с момента начала занятий фигурным катанием я возненавидел зиму, потому что мои друзья после школы шли во двор, а меня сажали обедать, а потом за руку в метро - и на каток. И так каждый день. Часов в семь вечера возвращался полусонный домой, и надо было делать уроки. Я садился за стол - и засыпал... И зиму я, откровенно говоря, не очень люблю до сих пор.

- Почему не бросили фигурное катание, если так не нравилось?

- Ну, не всем же детям нравится ходить в школу - но они в нее ходят... Так и здесь. Надо, значит, надо. А осознание того, что фигурное катание - это мое, пришло уже лет в 15-16, в возрасте, когда уже возникает желание, так скажем, выделиться, самоутвердиться. Я понял, что фигурное катание может помочь мне это сделать. Начал заниматься им гораздо более серьезно. Естественно, все для начала занимались одиночным катанием, это основа фигурного катания. Тех, кого считали не очень способными, отдавали в парное катание. Ну а те, кто совсем бездарные, шли в танцы на льду (улыбается). Я в итоге оказался в танцах.

- Даже в парном катании не задержались?

- Нет, два года им все-таки прозанимался. Даже могу похвастаться, что участвовал в одних соревнованиях с Людмилой Белоусовой и Олегом Протопоповым: наша школа относилась к "Локомотиву", а они были как раз членами этого спортивного общества. Прикоснулся к истории парного катания.

 

- Какое заняли место?

- Даже не помню (смеется). Думаю, был где-то ближе к самому концу турнирной таблицы. Мы не сошлись характерами с моей партнершей, и в результате мы расстались. И потом мой друг Сергей Широков, который занимался со мной в одной школе с детства и уже был в то время в танцах, он катался с известной в то время спортсменкой Надеждой Велле, предложил мне прийти посмотреть на их тренировку. Сказал: у нас сейчас тренера нет, что-то не получается, может, ты что подскажешь. Я засомневался, говорю: да что я понимаю в этих танцах? Но пришел. С коньками. Начал тоже кататься, что-то начал сам делать. Начало даже нравится. И в один прекрасный день  мой тренер Ирина Никифорова говорит: давай-ка попробуем тебя в танцах? Я ответил, что не против. В то время в ЦСКА, где тренировались Людмила Пахомова и Виктор Рыжкин, приехала из Ленинграда девочка, звали ее Ирина Нечкина. Она безумно была влюблена в танцы, полна энтузиазма, и ей как раз искали партнера. Меня привели на смотрины, я очень боялся, что "забракуют", но подошел. Начали кататься с ней в паре, тренировались на одном льду с Пахомовой и Рыжкиным. Они нам помогали, периодически Мила вставала со мной в пару, чтобы что-то показать, а Виктор Иванович, соответственно, с Ирой. Потом они уехали надолго на соревнования: чемпионат Европы, чемпионат мира, а вскоре после того, как приехали, их пара распалась. И спустя некоторое время Людмила предложила мне кататься вместе с ней. Меня это предложение, конечно, несколько шокировало, но я старался особенно вида не подавать. Даже попросил возможности подумать до конца дня - все-таки у меня были обязательства перед Ирой Нечкиной. Но я, конечно, согласился.
 
Золотой желудь стал счастливым талисманом

 

- Вас не смущало тогда, что вы выступали не в олимпийском виде фигурного катания, или уже было известно, что скоро танцы вольются в олимпийскую семью?

- Нет, насколько я помню, тогда таких разговоров даже еще не было. Впервые об олимпийских перспективах танцев заговорили в 1968 году, когда МОК пригласил десять сильнейших пар мира на Олимпийские игры в Гренобле. Мы с Милой вошли в эту десятку, и там нам надо было продемонстрировать руководству  МОК, что собственно танцы на льду из себя представляют.

- В тот момент уже вы были законодателями мод в танцах или еще правили бал англичане?

- Нет, мы только начали в тот момент наше восхождение. Это был только второй год наших выступлений на чемпионатах Европы и мира. В 1967 году у нас результаты были довольно скромные, а в 1968-м на чемпионате мира мы уже стали шестыми. А в 1969 году мы заняли третье место на чемпионате Европы и второе на чемпионате мира. Оставался всего год до начала нашего чемпионства.

- Вы не раз рассказывали о том, как ваш тренер Елена Анатольевна Чайковская предложила вам новаторские идеи, для того чтобы обыграть непобедимых в то время англичан. Легко их приняли или консервативное начало было сильно?

- Елена Анатольевна закончила ГИТИС, а Мила училась там. Мы были молодые, полные энтузиазма и желания, бурлили идеями... И мы прекрасно понимали, что бороться с англичанами их же оружием будет очень сложно. Даже чемпионы мира того времени Диана Таулер и Бернард Форд, англичане, стали выделяться тем, что отошли от традиционного английского стиля. Они впервые сделали программу под "сиртаки", чего раньше и представить было нельзя - все танцевали под фокстрот и танго. Поэтому, конечно, реальный путь наверх мы видели в создании чего-то нового. И оказалось, что мы были правы. Именно благодаря этому мы довольно-таки быстро пробились наверх.

- В то время в танцы на льду уже привлекали хореографов из балета?

- Нет, это был еще не тот период. Но образование и талант Елены Анатольевны помогли нам в плане идей, программ, которые мы создавали и демонстрировали, быть на высоте. Может быть, только в первый год наших выступлений с Людмилой мы еще были на одном уровне со всеми, а со второго года уже начали заявлять о себе в ином качестве, чем это было в традиционных танцах на льду.

- Когда вы таким образом начали уходить в отрыв, соперники пошли вслед за вами или не приняли ваш новый стиль?

- Многие остались на старых позициях. Но были и те, кто устремились за нами. В первую очередь я бы выделил американскую пару Джуди Швомейер/Джим Сладки. Очень талантливый дуэт, который пошел несколько иным путем. Мы их всегда считали опасными соперниками.

- Настолько опасными, что вы нервничали, боясь им проиграть, или все равно были уверены, что сильнее остальных?

- Поначалу было трудно. На чемпионате мира в Любляне в 1970 году, где мы впервые стали золотыми медалистами, была очень серьезная борьба. Даже драматичная: мы после обязательных танцев, занимая, как мы думали, первое место, ушли в гостиницу - и вечером узнали, что результаты пересчитали. Оказалось, что мы вторые. Устроили повторную жеребьевку стартовых номеров на произвольный танец. Между двумя видами соревнований у нас был день перерыва, и этот день, надо признаться, получился очень напряженным, потому что мы совсем не ожидали такого поворота событий. Вечером, чтобы снять волнение, пошли гулять по городу, потом заглянули в какое-то кафе попить кофе... И там я, помню, опустил глаза вниз и увидел что-то такое маленькое и блестящее. Поднял - а это оказался золотой желудь, знаете, который вешают на цепочку. Отдал его Миле, а она говорит: это нам на счастье. И на следующий день мы прокатали очень достойно наш произвольный танец, кстати, очень революционный по тем временам - и выиграли. Хотя председатель технического комитета по танцам на льду Лоуренс Демми после окончания соревнований собрал всех тренеров и раскритиковал нашу программу за то, что она была технически слишком сложной. Мол, танцам это пока не нужно, и мы перестарались и опередили время. Тем не менее, мы стали чемпионами мира, а маленький золотой желудь Мила надевала на все наши соревнования.

- И вы с этим желудем не проиграли ни одного турнира?

- Нет, проиграли на чемпионате Европы 1972 года брату и сестре Ангелике и Эрику Бук из Германии. Но это была очень странная история. Сами не поняли, почему проиграли. Катались хорошо, и претензий у нас к себе особых не было. Когда это произошло, безумно расстроились... Но, наверное, именно в этот момент пришло осознание того, что советскому спортсмену, для того чтобы быть первым, надо превосходить остальных не на одну, а на две головы. И тогда никаких проблем не будет. Эту мысль я и сегодня пытаюсь внушить нашим фигуристам: только в этом случае никакие судейские коллизии и нюансы, которые были, есть и будут, не помешают. И через полтора месяца мы взяли реванш, одержав более чем убедительную победу на чемпионате мира в канадском Калгари.

- Сейчас танцы и "подводные течения" - понятия неразделимые. Когда вы катались, эти "нюансы" в танцах уже появились?

- Скорее, это я в танцах появился (смеется), а "нюансы", мне кажется, существовали всегда. Там, где есть субъективное судейство, всегда будут споры, разговоры, подозрения...

 

- Вам никогда не было обидно за танцы? Действительно ведь, в одиночном и парном катании есть хотя бы прыжки, а танцы на льду, например, Алексей Николаевич Мишин в одном из интервью назвал "ярким, но пустым рюкзаком на спине фигурного катания".

- Ну, это Мишин погорячился, я как президент федерации с ним поговорю (смеется). Если серьезно, то танцы на льду из всех видов фигурного катания, не в обиду Алексею Николаевичу будет сказано, ближе всего к искусству. А найти какие-то абсолютно точные критерии в искусстве довольно сложно. При существовавшей раньше системе, хоть она была по-своему хороша и достаточно успешно работала, была одна оценка за сложность. А во вторую, которую называли по-разному, за артистизм или представление программы, входило такое огромное количество критериев, что для объективной их оценки в голове надо было иметь сверхмощный компьютер. Это и выбор музыки, и хореография, и постановка, и музыкальность, и интерпретация... И нужно было совместить все эти критерии в одну оценку. Допустим, постановка хорошая, но исполнили программу спортсмены не в музыку. Как вынести среднюю оценку? Поэтому, безусловно, старая система была субъективной. Сейчас, в новой системе, постарались все критерии разнести. Во второй оценке есть пять компонентов, которые оцениваются по отдельности. Но на самом деле их можно сделать и 20, и 30...

- Эту самую артистическую, субъективную сторону танцев на льду вам в себе пришлось развивать, когда вы начали кататься с Пахомовой?

- Да мне все пришлось в себе тогда развивать.

- Вы же, если не ошибаюсь, в тот момент были официально перворазрядником?

- Что-то в этом роде. Не успел получить в парном катании мастера спорта, поэтому на этом уровне и остался. Но дело не в этом. Конечно, положительно ответив на предложение Людмилы кататься вместе, я понимал, на что иду. Не знал в деталях, но представлял, что мне предстоит с собой сделать. Старался делать максимум. На первых порах катались мы с ней по 10 часов в день. Мы оказались вне какого-либо спортивного общества, Мила была студенткой ГИТИСа, а я - студентом Института физкультуры. У Института физкультуры был лед - два часа в день с утра пораньше на катке "Кристалл". Вот мы и приезжали к девяти, кажется, часам утра на "Кристалл", сначала катались на льду Института физкультуры, потом наступало чье-то еще время - к примеру, "Спартака", мы просились туда и катались еще два часа там. Перерыв на обед на час - и заканчивали где-то в восемь вечера. Так продолжалось месяца два-три. Потом за нас взялась Елена Анатольевна, мы стали динамовцами и поехали на сборы. Прекрасно помню, как на одном из этих сборов, в Нижнем Новгороде, после недели тренировок выхожу на лед - и иду как по стенке, двумя руками за борт держусь. Лена и Мила видят мое зеленое лицо - и тут же отправляют назад. Два-три дня дали отдыха, чтобы я пришел в себя. Вот так, по-другому нельзя. А что касается выразительности, в нашем маленьком коллективе, состоявшем из Елены Анатольевны, Милы и меня, царил такой дух творчества, что волей-неволей я автоматически им проникался. Особых усилий здесь над собой мне делать не приходилось. Все было ясно и понятно. Елена Анатольевна умела очень здорово объяснять, Мила, как студентка ГИТИСа, все ловила на лету и сама многое предлагала, ну а я в окружении двух прекрасных дам впитывал эту информацию чисто автоматически. И довольно быстро все это усваивал.
 
"Если хотите жить, на операцию"

- Перед тем как испытать миг олимпийского триумфа, вам пришлось выдержать очень сложное испытание...

- Да, у нас была мечта - выступить на Олимпийских играх и, учитывая, что мы в этот период были на вершине, еще и победить. Стать первыми олимпийскими чемпионами в танцах на льду. Мы окончательно узнали о том, что танцы будут представлены на Олимпиаде-1976 в Инсбруке, во время чемпионата Европы 1975 года. И вот после этого турнира, уже по дороге домой, со мной произошла довольно серьезная неприятность. Случился спонтанный пневмоторакс, это означает, что у меня был разрыв плевры легкого, и воздух попал в межплевральную полость. Но это стало известно только потом, а в тот момент я почувствовал, что со мной что-то не то, и сказал об этом Елене Анатольевне. Она в то время увлекалась лечением с помощью мумие и дала мне, наверное, килограмм этого мумия. Наверное, была права, потому что, судя по тому, что происходило со мной в последующие три дня, если бы не это мумие, мы бы с вами, возможно, сейчас уже не беседовали. Эти три дня я лежал дома, и мне никак не могли поставить диагноз. В конце третьего дня наконец-то выяснилось, что межплевральная полость начала заполняться не только воздухом, но еще и кровью. И я оказался на операционном столе. Благодаря мастерству Михаила Израилевича Перельмана, который оперировал меня в течение пяти или шести часов, мечту удалось спасти.

- Но передумали за это время, наверное, много...

- Помню, Михаил Израилевич, такой небольшого роста, делового вида человек, пришел ко мне в палату и сказал: молодой человек, нам с вами надо срочно делать операцию. Я не знал, кто это, отвечаю: какая еще операция? У меня чемпионат мира в Америке через полтора месяца! Он: так, молодой человек, у меня нет времени, еще две операции сегодня. Даю вам 15 минут, потом возвращаюсь, и вы мне говорите "да". Если хотите жить. Последняя фраза меня насторожила. Накануне мне еще кровь переливать пытались, как оказалось, я потерял два с половиной литра. Через секунду в дверь заглядывают Мила и Лена. И по их лицам я понимаю: надо соглашаться. Ладно, говорю, зовите. Зашел Михаил Израилевич, я ему: согласен. И все, тут же, без подготовки, на операционный стол.

- И сколько потом ушло времени на восстановление?

- После операции очнулся в реанимации, точнее, провел еще какое-то время в пограничном состоянии: то ли день, то ли ночь, то ли бодрствую, то ли сплю. Уколы же делают обезболивающие - и от них такой эффект. Помню, Мила со мной пытается разговаривать, даже читает что-то, я ничего не понимаю... В общем, когда я в очередной раз открыл глаза, то попросил, чтобы мне перестали делать эти дурацкие уколы. А то вообще не могу собой управлять. Через пару дней, опять же по моему требованию, перевели меня из реанимации в обычную палату. Там я сразу попытался поприседать, чтобы понять, на что еще гожусь. При этом параллельно меня продолжали таскать на пункции и прочие процедуры. В итоге в один из бессонных вечеров - спалось в больнице плохо - зашел к дежурному врачу. Он, если не ошибаюсь, был анестезиологом во время моей операции. Разговорились, и он меня спрашивает: зачем ты все эти упражнения пытаешься делать? Я говорю: ну как, у меня на следующий год Олимпийские игры, скоро чемпионат мира. Он на меня так посмотрел и отвечает: знаешь, не хочу тебя расстраивать, но после того, что с тобой произошло, ты через полгода еще только с авоськой за кефиром ходить будешь... Я расстроился, рассказал это на следующий день Миле, и она мне заявляет: ерунда, мы с тобой поедем на чемпионат мира. А до него оставалось недели три.
Выпустили меня через какое-то время из больницы опять же по моей настоятельной просьбе - и, должен добавить, благодаря вере в меня Михаила Израилевича Перельмана. Я тут же пошел на каток попробовать, что получится. А Мила в то же время пошла к председателю спорткомитета СССР Сергею Павловичу Павлову. Рассказала ему всю эту историю и заявила: нам просто необходимо поехать на чемпионат мира. А то Саша скиснет. Он согласился. Назначили день на "Кристалле", когда все врачи должны были смотреть, что со мной будет происходить на льду. А левая рука у меня выше плеча не поднималась, настолько ослабла и болела. В произвольном танце же у нас были моменты, когда партнерша под этой рукой должна была поворачиваться. Я Миле говорю: знаешь, ты сама эту руку поднимай и крутись под ней, другого выхода у нас нет. Так и откатались. Врачи посмотрели, общее мнение было: не пущать. Но Михаил Израилевич сказал: отпустить под мою ответственность. И мы полетели в Америку. Через месяц после операции. В Колорадо-Спрингз.

- Высокогорье.

- Высота больше 2000 метров. Приехали туда за день до чемпионата мира, в то время как остальные участники уже давно там проходили акклиматизацию. Решили посмотреть, что со мной будет происходить. На следующий день договорились покататься рядом с Колорадо-Спрингз на одном из катков спортивного комплекса военно-воздушной академии США, где высота еще метров на 300 выше. Попробовали прокатать произвольный танец. Я доехал до середины, а дальше понял, что сейчас умру. Объем легких после операции и так сократился вдвое, и высота почти 2500 метров. Вернулись в Колорадо-Спрингз. Кстати, ни соперники, ни другие тренеры не знали, что со мной произошло. Всем рассказывали, что у меня тяжелый грипп, поэтому, чтобы никто из спортсменов не увидел заклеенных швов, я переодевался в номере в гостинице. Ну а дальше стали решать. Выступать мы были готовы - обязательные танцы уж как-нибудь бы откатали, а к произвольному танцу я бы, может, и пришел в себя. Но руководство федерации приняло решение, что участвовать в чемпионате мира мы не будем. Только в показательных выступлениях. После чемпионата мы отправились со всеми спортсменами в турне по США, где я постепенно приходил в себя. А потом вернулись, поставили хороший произвольный танец - и технически, и по нагрузкам совершенно неординарный. И с ним вошли в олимпийский сезон. Вот и получилось: чтобы достичь цели, надо ее было выстрадать.

- Сама Олимпиада после таких испытаний предыдущего сезона далась проще?

- Я бы не сказал. Олимпийские игры - это нечто особенное. На чемпионате мира ты выступаешь за себя. А на Олимпиаде мы почувствовали дух команды, ответственность. И психологическое... Не хочу употреблять слово "давление", воздействие. Которое, безусловно, приходится учитывать. Плюс Олимпийские игры проходят раз в четыре года. Можно все эти четыре года готовиться - и потом в одно мгновение, в силу дурацкого стечения обстоятельств, какой-нибудь шпильки для волос на льду, упасть. И все четыре года окажутся потраченными напрасно. Поэтому я часто говорю: везение, удача имеют в спорте огромное значение.

- Вы на Олимпиаде четко знали: сделаем все хорошо и будем чемпионами или приходилось опасаться каких-то нюансов?

- Подготовка шла достаточно нервно. Оригинальный танец, который мы готовили в этом сезоне, был очень удачный, но на турнире "Нувель де Моску" я на одном повороте зацепился за ногу Милы и споткнулся. Не грохнулся, но на коленку присел. И это выбило нас немного из колеи. Потом мы это место, конечно, изменили. На чемпионате Европы мы поняли, что наш уровень готовности и наши новые танцы, подготовленные к олимпийскому сезону, позволяют нам всерьез рассчитывать на победу. Мы, правда, еще не видели наших североамериканских соперников Колин О'Коннор и Джима Милнса, которые стали серебряными призерами предолимпийского чемпионата мира вслед за Ириной Моисеевой и Андреем Миненковым. Того чемпионата, в котором мы не смогли принять участие. В итоге на Олимпиаде первые два места достались советским дуэтам, а третьими стали американцы.

- Момент, когда на Олимпиаде закончили произвольный танец, помните?

- Вообще мы катались на Олимпиаде, наверное, несколько сдержанно. Все же была боязнь совершить ошибку. Хотя потом, когда я просматривал видео, внешне выглядело все нормально. Но внутри напряжение было. Стремление максимально сконцентрироваться и не сделать что-то не так - и при этом желание показать все, на что способны. Так что, когда закончили произвольный танец и встали в финальную позу, то выдохнули, конечно.

- Роднина, когда стояла на пьедестале, плакала. А вы с какими эмоциями слушали гимн?

- Роднина плакала на своей третьей победной Олимпиаде, а у нас это была первая (смеется). На своей третьей Олимпиаде, может быть, и я бы заплакал. Наверное, смешанные чувства у меня были, фейерверк разных эмоций. Радость от того, что все получилось, что справились, что все закончились, радость от победы и того, что цель, к которой шли все эти годы, достигнута, и, конечно же, гордость, что звучит именно наш, советский гимн. И одновременно некоторая грусть. Как всегда в таких случаях бывает: эмоциональный спад и мысли - что дальше?

- Вы уже знали в тот момент, что уйдете из спорта?

- Безусловно, нет. Мы не только не думали об этом - это даже не входило в наши планы. Нельзя о таком думать, готовясь к своей главной победе. Должна быть максимальная мотивация во всем. Такие мысли надо было сразу же гнать, иначе ничего могло ничего не получиться. Решение пришло значительно позже.

- Праздновали бурно?

- Знаете, тот период как-то мне не запомнился. Еще на Олимпиаде, после того как закончились соревнования в танцах, ощущение эйфории продолжалось несколько дней, а потом наступила пустота. Уехали из Инсбрука на показательные выступления в Париж, вернулись домой и начали готовиться к чемпионату мира. Вот на этом чемпионате мира мы получили максимальное количество оценок 6,0 за всю карьеру - из 18 их было 16. И вот тогда, стоя на пьедестале, почувствовали: от шестой золотой медали чемпионата мира уже нет безумной радости. Особенно если вспомнить то, чего это все стоило.
 
Ford, Volvo, BMW...

- Ваша жизнь после олимпийской победы сильно изменилась?

- Если говорить о деньгах, то тогда все это было достаточно скромно. Но нам помогли улучшить наши жилищные условия: переехали из двухкомнатной квартиру в трехкомнатную. На улицах и так узнавали - фигурное катание было популярно, мы мелькали на телеэкранах. Да, и еще я смог купить себе машину, о которой мечтал. Автомобили всегда были моим хобби. Я всегда сам занимался их ремонтом, и для меня это было лучшей формой отдыха. Часть этой любви сохраняю до сих пор.

- Какую машину купили, если не секрет?

- Ford. Ездил после этого лет пять, наверное. Беда машин того времени в том, что они начинали через какое-то время гнить, что бы ты с ними ни делал. И неважно, советская это была машина или иномарка. Антикоррозийная защита практически отсутствовала. Чем-то мазал, но защитить это нормально не могло. Потом у меня был Volvo, следом BMW... Такое вот было увлечение.

- Всегда было интересно: в те времена вы могли общаться со спортсменами из других стран? Сейчас-то дружат все, в соцсетях переписываются.

- Ну, мы, конечно, не переписывались, но были нормальные, дружеские отношения. Те же брат и сестра Бук - абсолютно нормальные ребята. После того странного чемпионата, о котором я уже рассказал, они чуть ли не извиняться к нам тогда пришли. Дружили, встречались несколько раз в год, вместе ездили в турне с показательными выступлениями. Тогда после каждого чемпионата мира была такая практика. Если чемпионат мира в Европе, то поездка по Европе, если в США или Канаде, то по Северной Америке.

- Тур Коллинза появился только потом. А у вас была возможность уехать выступать за границу в шоу?

- Нереально.

- И предложений не было?

- История была такая: после чемпионата мира 1974 года в Мюнхене сидели мы с Милой на торжественном обеде с руководителем советской делегации Анной Ильиничной Синилкиной и владельцем балета "Холидей он Айс" Морисом Чалфином, который много раз приезжал в СССР и с Синилкиной был хорошо знаком. Зашла речь о том, кто кому сколько платит и предлагает. Так, ни к чему не обязывающий разговор. А Анна Ильинична возьми и спроси: а вот Пахомову с Горшковым вы бы взяли к себе в балет? Чалфин - человек деловой, шутки плохо понимает и отвечает: да! Готов платить 10 тысяч долларов в неделю. Для 1974 года, честно скажу, это было много. Сказал это г-н Чалфин - и на нас смотрит. Анна Ильинична поняла, что как-то надо выкручиваться, но нас выручил сидевший с нами Валентин Николаевич Писеев. Он сказал: вы знаете, это мало. Предложили бы тысяч 15, можно было бы разговаривать на эту тему. Г-н Чалфин обиделся, говорит: ну как же так, я никому таких денег не предлагал! В общем, на том и расстались. Но с нашей стороны, естественно, это была шутка. Не то что предложений не было, даже не думали мы об этом. Думали о том, чем будем заниматься здесь, у нас. В то время существовали три балета на льду и еще, кажется, цирк на льду. Все это нас совершенно не вдохновляло. Поэтому Мила решила стать тренером. Ну а поскольку два тренера в одной семье в одном виде фигурного катания - это слишком много, были перед глазами примеры, то я занялся административной работой. В декабре 1976 года нам организовали проводы, а уже в январе 1977 года я вышел на работу в Госкомспорт СССР.

© РИА Новости / Морено | Перейти в медиабанкФигуристы Людмила Алексеевна Пахомова и Александр Георгиевич Горшков во время выбора музыки для новой произвольной композиции.
Фигуристы Людмила Пахомова и Александр Горшков
Фигуристы Людмила Алексеевна Пахомова и Александр Георгиевич Горшков во время выбора музыки для новой произвольной композиции.
1 из 3
© РИА Новости / Юрий Сомов | Перейти в медиабанкОлимпийские чемпионы, многократные чемпионы мира в спортивных танцах на льду Людмила Пахомова (справа) и Александр Горшков (слева) просматривают отснятый любительский кинофильм.
Людмила Пахомова и Александр Горшков
Олимпийские чемпионы, многократные чемпионы мира в спортивных танцах на льду Людмила Пахомова (справа) и Александр Горшков (слева) просматривают отснятый любительский кинофильм.
2 из 3
© РИА Новости / Алексей Дружинин | Перейти в медиабанк27 апреля 2011 года. Председатель правительства РФ Владимир Путин, президент Федерации фигурного катания на коньках России Александр Горшков и заместитель председателя правительства РФ Александр Жуков (слева направо на первом плане) наблюдают за выступлением фигуристов после церемонии открытия чемпионата мира по фигурному катанию в Москве.
Премьер-министр РФ Владимир Путин принимает участие в церемонии открытия чемпионата мира по фигурному
27 апреля 2011 года. Председатель правительства РФ Владимир Путин, президент Федерации фигурного катания на коньках России Александр Горшков и заместитель председателя правительства РФ Александр Жуков (слева направо на первом плане) наблюдают за выступлением фигуристов после церемонии открытия чемпионата мира по фигурному катанию в Москве.
3 из 3
Фигуристы Людмила Алексеевна Пахомова и Александр Георгиевич Горшков во время выбора музыки для новой произвольной композиции.
1 из 3
Олимпийские чемпионы, многократные чемпионы мира в спортивных танцах на льду Людмила Пахомова (справа) и Александр Горшков (слева) просматривают отснятый любительский кинофильм.
2 из 3
27 апреля 2011 года. Председатель правительства РФ Владимир Путин, президент Федерации фигурного катания на коньках России Александр Горшков и заместитель председателя правительства РФ Александр Жуков (слева направо на первом плане) наблюдают за выступлением фигуристов после церемонии открытия чемпионата мира по фигурному катанию в Москве.
3 из 3

- Александр Георгиевич, разговаривать с вами - огромное удовольствие, но надо заканчивать, и напоследок я хотел спросить вот что: олимпийского чемпиона, шестикратного чемпиона мира, президента Федерации фигурного катания на коньках России на лед тянет? И если хоть иногда выходите, то твиззлик сделаете?

- Отвечаю по порядку. Как закончил кататься, тянуло на лед безумно. Потом прошло. Стал на лед выходить довольно редко. Эпизодами, если кто-то попросит, или стечение обстоятельств. А насчет твиззлика, двигательная память - она же на всю жизнь. Забыть здесь что-то довольно сложно. Другое дело, что эта память уже не подкреплена физическими возможностями. Поэтому выходишь на лед, пытаешься что-то сделать, но "оп", а нога-то и подогнулась. Приходится себя сдерживать. Но было бы побольше времени и поменьше лени, продолжал бы кататься.

 
 
Матч-центр
 
Матч-центр
Матч-центр
  • Хоккей
    Завершен
    Металлург Мг
    Спартак Москва
    5
    3
  • Хоккей
    Завершен
    Локомотив
    Авангард
    2
    3
  • Теннис
    Завершен
    А. Зверев
    Ф. Марожан
    67
    35
  • Теннис
    Завершен
    Е. Рыбакина
    В. Азаренко
    607
    466
  • Хоккей
    29.03 02:00
    Торонто
    Вашингтон
  • Хоккей
    29.03 02:00
    Питтсбург
    Коламбус
  • Хоккей
    29.03 03:00
    Миннесота
    Сан-Хосе
  • Теннис
    29.03 02:05
    К. Алькарас
    Г. Димитров
  • Теннис
    29.03 03:35
    Е. Александрова
    Д. Коллинз
  • Хоккей
    29.03 04:00
    Колорадо
    Рейнджерс
Перейти ко всем результатам
Лента новостей
0
Сначала новыеСначала старые
loader
Онлайн
Заголовок открываемого материала
Чтобы участвовать в дискуссии,
авторизуйтесь или зарегистрируйтесь
loader
Обсуждения
Заголовок открываемого материала