Президент Федерации тенниса России, капитан сборных команд страны Шамиль Тарпищев в разговоре с корреспондентом "Р-Спорт" Надеждой Перепечко рассуждает о причинах кризиса мужского тенниса в России и путях выхода из него.
- Шамиль Анвярович, мужская сборная России вылетела из Мировой группы Кубка Дэвиса. Первый наш соперник на пути обратно – Великобритания, играем в гостях. Что скажете?
- Жеребьевка могла быть и получше. Но я смотрю по-другому на этот момент. У нас идет формирование нового состава. Нужно создавать симбиоз, чтобы молодежь училась у взрослых. Это то, что я хотел сделать – и то, что не получилось сделать - в стыковом матче с Бразилией. Есть несколько хороших ребят, еще играют Николай Давыденко, Михаил Южный и Дмитрий Турсунов. Надо делать смешанный состав, чтобы формировать молодежь. Если за британцев будет играть Энди Маррей, то это будет серьезный соперник. Если Маррея не будет - есть много вариантов, все будет зависеть от того, кто войдет в нашу команду. Хотя надо учитывать, что они выберут травяные корты, это для нас не очень хорошо. Но в принципе это рабочий момент.
- Это хороший вопрос. Если взять мои публикации еще четырехлетней давности, то можно увидеть, что проблемы, о которых я говорил тогда и говорю сейчас, идентичны. Дело в том, что теннис – вид спорта, противоречащий методике спортивной тренировки. Потому что в теннисе должно быть 18 пиков в году, без учета командных соревнований. Это 18 турниров с учетом турниров Большого Шлема и Майами. А если добавить командные турниры, то получится, что где-то 34-36 недель спортсмены должны играть на международных соревнованиях. Теперь пусть кто-нибудь сядет и посчитает, сколько это стоит для игрока. В отличие от других видов, например, футбола и хоккея, где игроки на полном обеспечении, в теннисе спортсмены сами за себя платят, потому что их никто не финансирует.
Мы с 2001 по 2010 год были первой нацией по теннису среди 207 стран. А сейчас размусоливаем: проиграли – не проиграли. Продуктивность работы тренерский состав доказал. А вот как идти дальше? Никто же не хочет автономно рассмотреть проблемы тенниса. Вот что поразительно. Возьмите бюджет нашей федерации и американской, а потом оцените продуктивность этого бюджета по результатам. Я думаю, мы недосягаемо были бы первыми при всех тех вопросах, которые нужно решать. Но как мы можем что-то решать глобально, если мы не имеем своей базы? Мы выплескиваем в разные страны мира массу игроков 14-летнего возраста - и как их мы должны контролировать?
- Они уехали сами. Мы отдали тех, кто должен был закончить играть, потому что у них не было денег. Если бы мы их не отдали, их фамилии вы бы не услышали никогда. Я вам точно это говорю.
- Они бы нам сейчас пригодились?
- Да. Но реально они погибли бы здесь как игроки. Считайте, что их нет. У нас второй состав погиб. Третий выпал, потому что весь в Казахстане, а второй, куда относились Михаил Елгин, Валерий Руднев – погибли. А они играли лучше тех, что уехали.
- На матч с Бразилией вы вызвали в состав Станислава Вовка, который в рейтинге входит в пятую сотню. Почему?
- А кого еще надо было брать?
- Андрея Кузнецова или Евгения Донского, например.
- Отец Кузнецова умолял его не брать в команду. Я разговаривал с ним. Во-первых, он сказал, что у Андрея болит нога, и пять сетов он не выдержит. Во-вторых, он сейчас бьется за попадание в сотню лучших в рейтинге. Весь в разобранном состоянии. Его абсурдно ставить на пять сетов. А лететь в Бразилию, чтобы сыграть парный матч, и потом, по возвращении, три недели не играть из-за акклиматизации – какой в этом смысл? Я пошел ему навстречу. Донской очень хотел играть. Но у него такая же проблема - попадание в сотню. Ясно, что они, «необстрелянные», нам бы не помогли выиграть у Бразилии. А если они смогут войти до конца сезона в сотню лучших, то на Открытом чемпионате Австралии будут играть в основной сетке.
- Не надо Михаилу кривить душой. С его тренером Борисом Собкиным я этот вопрос обсуждал. Тренер мне сказал, что вызывать его нецелесообразно - есть много проблем. И не забывайте, что за последние командные турниры не было ни одной ситуации, включая Олимпийские игры, чтобы игроки не просили потом компенсацию за то, что они «теряют» три следующих личных турнира. У нас таких денег нет. Может быть, Южный и хотел играть, но тогда почему он с Собкиным не обсудил это? Первый, с кем я разговариваю - это тренер.
- В принципе в данной ситуации, на ваш взгляд, мы могли выиграть у Бразилии?
- Могли. Мы вообще легко выигрывали шесть кубков (два Кубка Дэвиса и четыре Кубка Федерации), а я гарантирую, выиграли бы девять, если бы вовремя были деньги. Я могу конкретно назвать, где и что мы могли бы выиграть.
- Есть три общепринятые системы финансирования, но мы ни к одной не подходим. Это я могу долго рассказывать. В мире есть около десятка видов спорта, которые находятся на самофинансировании. У нас же по определению самофинансирования быть не может, законодательная база не работает на это. Я могу цифры приводить, но кому это надо? В федерации был попечительский совет, который выделял деньги. У нас есть программа, утвержденная конференцией, в которой поэтапно расписано, что, как и когда делать. Но если попечительский совет хочет решать проблемы тенниса сам, не следуя программе – зачем он тогда нужен? Наверное, профессионалы лучше знают, что и когда делать.
- Тогда, может быть, стоит выбрать точечное финансирование отдельных теннисистов?
- Конечно, можно вернуться в Советский Союз и так же точечно работать. Конечно, крику будет много, а что делать, если сейчас в центре Москвы исчезают четыре корта. "Чайки" не будет, в Петровском парке строится база, там тоже корта не будет, в Крылатском три корта закрыли. Как выстроить вертикаль подготовки в теннисе с системой рейтинговых турниров? Из Москвы не налетаешься – очень дорого. Если бы у нас были, как в Америке, сотни турниров, которые давали очки, тогда было бы все понятно. Но у нас таких турниров нет. Мы проводим, кроме Кубка Кремля и турнира в Санкт-Петербурге, только молодежные и юношеские соревнования. Также мы проводим российский теннисный тур. Но это капля в море. А сейчас идет еще потеря кадров. Никто не хочет тренировать, когда подбрасыванием мячей можно заработать больше, чем работой в группе. Люди хотят жить, а не тренировать.
У нас комплексно-научная группа одна из сильнейших в мире. Мы методически стоим очень высоко, но методика так и остается методикой, если ты нигде не можешь ее применить. Конкретный пример: такое качество, как быстрота, лучше всего развивается в возрасте от семи до девяти лет. А возьмите нормативно-правовую базу по занятиям теннисом. Там указано, что в группе должно быть 16 человек. Что можно сделать с семи- и девятилетними, если в группе 16 человек? Смешно вообще. Только выносливость в теннис не играет. Если ты пропустил этот период времени, когда воспитывается быстрота, значит, ты упустил как минимум 50% теннисистов, которые могли бы играть. Проблема на проблеме. Но, несмотря на это, я остаюсь оптимистом.
- Да, но почему? Потому что базы коммерциализированы. Если мы построим федерально-региональные центры и будем платить тренерам по 10 тысяч долларов в месяц - столько он получает, подбрасывая бизнесмену мяч – то все будет хорошо.
- Какие пути выхода из кризиса вы сейчас видите?
- Я прошу, чтобы проблемы тенниса рассмотрели отдельно. Прошу уже три года, но никто в этом не участвует. На конференции все это обсудили, специалисты во всех регионах России это все обсудили. Следующий этап, если мы останемся в такой же ситуации - это воспитывать единицы, не хвататься за развитие тенниса повсеместно. Чтобы у нас в мировой сотне было до 20 человек, как это было у женщин, а подготовить пять – шесть.
Была идея о подготовке кадров такая: открыть университет под эгидой Международной федерации тенниса. Была полная договоренность. Но финансово не получается. Сейчас есть договоренность, что такая подготовка будет идти через наш РГУФК. Была идея о создании 12 академий от Москвы до Волги, чтобы наша молодежь училась и работала здесь. На бумаге это есть, но под это нужна финансовая поддержка. Я сторонник академий. Если бы у нас были академии, мы могли бы применить свои знания и быть на высшем и недосягаемом уровне. Обидно, когда ты знаешь, какими могли бы быть твои результаты и что нужно сделать для этого, но это никому не нужно. Душа болит оттого, что 90% работы идет вхолостую.
- К министерству спорта не обращались с этими идеями?
- Со всеми разговаривал, но никто ничего не хочет. Мы выиграли серебро и бронзу на Олимпиаде, и нами даже не гордятся. Получил документ по итогам Олимпиады. Есть виды спорта, которые похвалили, есть виды спорта, которые поругали, но тенниса нигде нет вообще. Как это объяснить? Потому что мы не подписали целевую программу подготовки - или плохо сыграли?
